Стихотворение «Казачья колыбельная песня» было написано в 1838 году, когда Михаил Лермонтов впервые побывал на Кавказе и принял участие в военных действиях. К этом периоду творчества относятся не только общественно-политические и гражданские стихи, но и лирические произведения. В частности, «Казачья колыбельная песня» является интерпретацией народного творчества. Существует версия, что именно в станице Червленой на берегу реки Терек, где квартировал гусарский полк Лермонтова, поэту довелось услышать, как молодая казачка укачивает своего сына под очень нежную и красивую колыбельную. Именно она легла в основу стихотворения, в которое автор вложил несколько иной смысл, так как не мог обойти в своем творчестве войну, которая каждый день уносила жизни сотерн русских солдат.
Стихотворение «Казачья колыбельная песня» выдержано в духе монолога матери, которая, укладывая спать малыша, рассказывает о том, что ждет его в будущем. Первое восьмистишье действительно подошло бы для любой колыбельной, так как в нем присутствуют все атрибуты этой формы фольклорного произведения - ясный месяц, сказка и желание матери, чтобы сын поскорее уснул. Однако свое повествование поэт от имени женщины-казачки продолжает совсем в другом ключе и рассказывает о то, что ему довелось увидеть на этой страшной и кровавой войне.
«Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал», — эти слова совершенно не подходят для колыбельной, однако, тем не менее, отражают действительность. Равно как и следующие строчки, в которых поэт повествует о том, что отец малыша готов дать врагу достойный отпор, так как он ушел воевать за родную землю. Подобная судьба ожидает и этого младенца, который сейчас покоиться на руках у казачки, но очень скоро так же, как и отец, будет защищать свою родину от чеченских набегов. «Смело вденешь ногу в стремя и возьмешь ружье», — предрекает ему мать, понимая, что именно так сложится судьба ее ребенка. Но даже ей не дано знать, сможет ли он выжить в кровавой и непрекращающейся войне. Все, что остается в этой ситуации безутешной женщине - так это молить Бога о том, чтобы ее сын все же вернулся домой. Поэтому поэт от ее имени обещает: «Дам тебе я на дорогу образок святой». Это все, что может сделать для своего ребенка любящая мать, которая дает сыну наказ не только искать спасение в молитве, но и вспоминать ту, которая дала ему жизнь, и теперь мечтает лишь о том, чтобы ее сохранить.
Мы собрали более 100 000 страниц с произведениями самых популярных музыкантов нашего времени. Отбирались не только русские, но также казахские, украинские, белорусские, а также англоязычные авторы. В их число попали слова песни колыбельная казачья (На стихи Лермонтова), которые часто поют не только в России, но и за рубежом.
Наш сайт представляет из себя огромный музыкальный архив, состоящий из композиций самых разных жанров. Поэтому, если вы желаете спеть в караоке песню (На стихи Лермонтова) за авторством колыбельная казачья, то вы попали по адресу. Вам не придётся напрягаться и спрашивать нужные стихи. Мы уже подготовили их для Вас в удобном формате.
Даже если вы новичок в интернете вы запросто поймёте правила действия, ведь они элементарны. Не помните точное название? Не беда! У нас на сайте есть алфавитный указатель, который поможет найти нужый трек не только по названию, но и по имени исполнителя, требуется всего лишь кликнуть на соответствующую букву. Текст песни (На стихи Лермонтова) - колыбельная казачья находится прямо под онлайн плеером. Поскольку исполнитель является настоящий звездой, то чуть ниже мы добавили полный список авторских стихов. Достаточно лишь нажать на имя музыканта.
«Казачья колыбельная песня» Михаил Лермонтов
Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю. Тихо смотрит месяц ясный В колыбель твою. Стану сказывать я сказки, Песенку спою; Ты ж дремли, закрывши глазки, Баюшки-баю. По камням струится Терек, Плещет мутный вал; Злой чечен ползет на берег, Точит свой кинжал; Но отец твой старый воин, Закален в бою: Спи, малютка, будь спокоен, Баюшки-баю. Сам узнаешь, будет время, Бранное житье; Смело вденешь ногу в стремя И возьмешь ружье. Я седельце боевое Шелком разошью... Спи, дитя мое родное, Баюшки-баю. Богатырь ты будешь с виду И казак душой. Провожать тебя я выйду - Ты махнешь рукой... Сколько горьких слез украдкой Я в ту ночь пролью!.. Спи, мой ангел, тихо, сладко, Баюшки-баю. Стану я тоской томиться, Безутешно ждать; Стану целый день молиться, По ночам гадать; Стану думать, что скучаешь Ты в чужом краю... Спи ж, пока забот не знаешь, Баюшки-баю. Дам тебе я на дорогу Образок святой: Ты его, моляся богу, Ставь перед собой; Да, готовясь в бой опасный, Помни мать свою... Спи, младенец мой прекрасный, Баюшки-баю.
Анализ стихотворения Лермонтова «Казачья колыбельная песня»
Стихотворение «Казачья колыбельная песня» было написано в 1838 году, когда Михаил Лермонтов впервые побывал на Кавказе и принял участие в военных действиях. К этом периоду творчества относятся не только общественно-политические и гражданские стихи, но и лирические произведения. В частности, «Казачья колыбельная песня» является интерпретацией народного творчества. Существует версия, что именно в станице Червленой на берегу реки Терек, где квартировал гусарский полк Лермонтова, поэту довелось услышать, как молодая казачка укачивает своего сына под очень нежную и красивую колыбельную. Именно она легла в основу стихотворения, в которое автор вложил несколько иной смысл, так как не мог обойти в своем творчестве войну, которая каждый день уносила жизни сотерн русских солдат.
Стихотворение «Казачья колыбельная песня» выдержано в духе монолога матери, которая, укладывая спать малыша, рассказывает о том, что ждет его в будущем. Первое восьмистишье действительно подошло бы для любой колыбельной, так как в нем присутствуют все атрибуты этой формы фольклорного произведения – ясный месяц, сказка и желание матери, чтобы сын поскорее уснул. Однако свое повествование поэт от имени женщины-казачки продолжает совсем в другом ключе и рассказывает о то, что ему довелось увидеть на этой страшной и кровавой войне.
«Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал», — эти слова совершенно не подходят для колыбельной, однако, тем не менее, отражают действительность. Равно как и следующие строчки, в которых поэт повествует о том, что отец малыша готов дать врагу достойный отпор, так как он ушел воевать за родную землю. Подобная судьба ожидает и этого младенца, который сейчас покоиться на руках у казачки, но очень скоро так же, как и отец, будет защищать свою родину от чеченских набегов. «Смело вденешь ногу в стремя и возьмешь ружье», — предрекает ему мать, понимая, что именно так сложится судьба ее ребенка. Но даже ей не дано знать, сможет ли он выжить в кровавой и непрекращающейся войне. Все, что остается в этой ситуации безутешной женщине – так это молить Бога о том, чтобы ее сын все же вернулся домой. Поэтому поэт от ее имени обещает: «Дам тебе я на дорогу образок святой». Это все, что может сделать для своего ребенка любящая мать, которая дает сыну наказ не только искать спасение в молитве, но и вспоминать ту, которая дала ему жизнь, и теперь мечтает лишь о том, чтобы ее сохранить.
Удивительным явлением в русском фольклоре можно считать колыбельные песни, они своими корнями уходят вглубь веков. Ни с чем несравнимо волшебство общения родителей и детей при исполнении колыбельных песен. Это с полным правом можно называть промыслом Божьим. Как и всякий другой народный фольклор, колыбельные песни передавались из поколения в поколение, обогащаясь словами и звуками. Детские песни народного творчества получали образцовое музыкальное оформление: П.И. Чайковским (сборник детских песен «Детский альбом», А.К. Лядовым (детские песни на народные слова). Колыбельные песни, зарождались и развивались, как самостоятельное литературное творчество для детей. Произведения для детей Н. А. Некрасова, М.Ю. Лермонтова, С.Я. Маршака, К.И. Чуковского, С. Михалкова ускорили расцвет поэтического творчества для детей; повсеместно пробуждался интерес к собранию и соответствующей обработке народных колыбельных песен.
Особое место среди всех колыбельных песен, с лёгкой поэтической руки М.Ю. Лермонтова, занимают «казачьи колыбельные песни».
«Казачья колыбельная песня " М. Ю. Лермонтова, как гласит предание, написано под впечатлением «баюканной» песни казачки, которую Лермонтов слышал в станице Червленой на Тереке (по другой версии – в станице Старомышастовской на Кубани). Музыка к «Казачьей колыбельной песне» была написана многими композиторами, в том числе А. Гречаниновым, Э. Направником, Ребиковым и др. ("Отечественные записки", 1842 г., № 5).
КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Слова М.Ю. Лермонтова
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный -
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Баюшки-баю.
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою;
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.
Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя,
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью...
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду,
И казак душой.
Провожать тебя я выйду -
Ты махнешь рукой...
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.
Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю...
Спи ж, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да готовясь в бой опасный,
Помни мать свою...
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Следует отметить весьма любопытный факт, что впоследствии «Казачья колыбельная песня» М.Ю. Лермонтова послужила основой для множества песен, призывающих к свободе, к воле, к возбуждению революционного духа: Среди них, можно отметить следующие:
Колыбельная песня (Спи, пострел, пока безвредный!..) Н. Некрасова, 1845
Песня русской няньки Н. Огарева, 1871
Колыбельная песня (Спи, малютка, спи, мой милый...) неизв. автора, <1879>
Колыбельная песнь (Милый узник, спи спокойно...) Веры Фигнер, 1888
Колыбельная песня (Спи, младенец мой прекрасный...) О. Умовой, <1902>
Колыбельная песня (Спи, младенец, год за годом...) О. Чюминой, 1905
Колыбельная песенка (Спи, мой милый, спи, усталый...) А. Малышкина, 1913
Романовская колыбельная песня И. Мукосеева, <1917> и др.
В дальнейшем получили развитие колыбельные песни времён гражданской войны:
Колыбельная песня (Спи, дитя, во мраке ночи...)
Колыбельная песня (Спи, несчастный сын буржуя!)
Колыбельная песня (Спал Колчак в порту приморском)
Колыбельная песня (Спи, сынок, закрой ты глазки) В. Крюкова (?)
Колыбельная песня (Спи, дитя. Шлют звезды ласку...) И. Кулика
viewtopic.php?f=51&t=1368&p=6523#p6523
В материалах информационного казачьего ресурса имеется свидетельство высказывание простого хуторянина времён коллективизации, когда уставшая мать с непередаваемой грустью напевала колыбельные песни, - «Кто не знает родных станиц, когда-то богатих веселых, окутаних в зеленые сады с их веселыми всегда поющими обывателями. И вот пришел з севере враг, уничтожил тяжелым трудом нажыте богатства, уничтожил частную собственность забрал все, а казаков, - часть загнал в колхоз, часть – расстрелял, а часть - сослал в концентрационные лагеря Сибиру. И вот в станице, осталась вдова с малым ребенком, муж которой, за сопротивление коллективизации, попал в тюрьму и там погиб, а отец его ушел за границу. Мать приходит с колхозного поля полуголая и уставшая. Покормила ребенка, качает колыску и тихо грустно поет»:
Спи младенец мой несчастный,
Баюшки-баю.
В колыбель твою.
Спи, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Подрастешь, всё испытаешь -
В Советскому раю.
Расскажу тебе не сказку, -
Быль минувших дней,
Ты ж дремли, закрывши глазки,
И усни скорей.
Я тебе на сон грядущий
Песенку спою,
Пусть же сгинет, кровь сосущий,
Враг в родном краю.
Помни, что сатрап кремлевский -
Снял с отца кинжал,
Отобрал и дом отцовский,
Нас в колхоз загнал.
Твой отец, как сын Кубани,
Был убит в тюрьме.
Спи, не плач, в ночном тумане -
Бродит враг во тьме.
Не возить тебе салазки -
В гору, в холода;
Не иметь отцовской ласки -
В жизни никогда.
Спи, малютка черноглазый,
Баюшки-баю.
Пусть не смотрит маршал красный -
В колыбель твою.
Подрастешь, за наше горе -
Отомстишь ему.
Не убьешь, пропустишь время,
Он возьмет в тюрьму.
Дед твой, где то заграницей -
Далеко живет.
Он тоскует о станице,
Коммуну клянет.
Если будешь за границей,
Дедушку найдешь.
После жарких битв в станицу -
Вместе с ним придёшь.
Спи дитя, ведь я устала -
В поле от работ.
Целый день не отдыхала,
Дергала осот.
Спи сыночек, песня спета,
Спи добела дня.
Если черная карета -
Не возмёт меня.
"Кубанский край" №1 1957 г.
Торонто, Канада.
viewtopic.php?f=51&t=1368&p=7131#p7131
В настоящем материале представлены «Колыбельные казачьи песни», собранные по крупицам по Придонью. В некоторых случаях, автор воспользовался правом редактирования, прибегал к небольшим трансформациям поэтического материала (это не противоречит традиционной фольклорной практике, при собирании и оформлении колыбельных песен), что позволяет, - с одной стороны, смягчить ритмические вольности стихов, а с другой - сгладить сильно устаревшую лексику, полностью вышедшую из употребления.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Баю-баюшки-баю,
Не ложись на краю, -
Придет серенький коток, -
Схватит детку за бочок.
Заверну кота в подол,
Понесу кота на двор.
Вот кот выскочил,
На поветь* заскочил,
На поветь заскочил -
Семь овец передавил,
Возьму ярочку -
Годовалочку.
* Поветь – навес
БАЙ-БАЙ, ИДИ, БУКА, ПОД САРАЙ
Бай, бай, баю, бай, -
Иди, бука, под сарай,
Коням сена надавай.
А кони сена не едят,
Все на букушку глядят.
Уж, ты, Сашенька, усни,
Угомон тебя возьми.
Угомон молодой,
Поведи Сашу домой,
Сашин дом на горе,
Три окошка на дворе.
Три окошка, хошь немножко,
Две собачки на цепе.
Приди, котик, ночевать,
Приди Сашу покачать.
Уж, как я тебе, коту -
За работу заплачу:
Дам кувшин молока,
И конец пирога.
У котика, у кота
Колыбелька золота,
А у Сашеньки позолоченная.
АЙ, БАЮ, БАЮ, БАЮ
Ай, баю, баю, баю,
Сидит барин на краю.
Он не беден, не богат,
У него много ребят.
У него много ребят,
Все по лавочкам сидят,
Все по лавочкам сидят,
Кашку масляну едят.
Каша масляная,
А ложка крашеная,
Ложка гнется,
Сердце бьется, душа радуется,
Ай, баю, баю, баю,
Ай, баю, баю, баю.
СПИ, ДИТЯ МОЕ РОДНОЕ
Записана от Решетниковой E. М. (1898 г. р., г. Талгар, в 1976 г.) Второй вариант г. Иссыке - Арепьевой А. А., представляет собой краткий фольклоризованный вариант "Казачьей колыбельной песни" М. Ю. Лермонтова.
Спи, дитя мое родное,
Бог твой сон хранит.
Спи, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду,
Ты махнешь рукой.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой,
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой.
Я сидельце боевое -
Шелком разошью.
Спи, казак ты мой прекрасный,
Да готовься в бой опасный.
ДОНСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
В звёздном небе тёмно-синем -
Светит лунный каравай.
Мать укачивает сына -
Спи, мой мальчик, баю-бай.
Зайка дремлет рядом с мишкой,
И щенок закрыл глаза,
Засыпай скорей, сынишка,
Спи спокойно, егоза.
Ну, а батька хмуро кинул -
Ой, не ту играешь, мать,
Колыбельную для сына,
Энтих слов ему не нать.
Не о Филе и Степашке.
Ты сыграй-ка про донцов,
Да про свист казачьей шашки,
Про обычаи отцов.
Про просторы нашей степи,
Да про ветер в ковылях,
Как сверкает в чёрном небе
Серебром чумацкий шлях.
Спой, как кони мчатся в поле,
Чтобы сын рос казаком,
И впитал казачью волю
С материнским молоком.
КОТ НА ПЕЧКЕ НОЧЕВАЛ
Кот на печке ночевал,
Варежки оставил,
Кошку в гости приглашал,
Самовар поставил.
Кошка в гости не пришла,
Котик рассердился,
Весь чай выпил, сахар съел,
Самовар на хвост одел.
БАЮ-БАЮ, НЕ ЛОЖИСЯ НА КРАЮ
Ай, баю-баю-баю
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок -
Схватит тебя за бочок,
Байки-побайки,
Матери - китайки,
А дедушке - поясок,
Он повесил на крючок.
Поясок-то скрип-скрип,
А ребенок спит, спит.
Баю, баюшки, баю, -
Баю деточку мою…
Запрягу я кошку в дрожки,
А котенка на отлёт,
И помчусь по той дорожке,
Где сыночек мой живет.
КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
А. Садков
Много на полянке
Цветиков, цветочков:
Жёлтых, красных, голубых,
Синих василёчков.
Низко над кроваткой
Свесилась береза,
Тихо шепчет сказки
Веточкой зелёной
Спи, мой казачонок,
Спи, мой ребятёнок,
Спи, мой казачишка,
Славный наш мальчишка.
Спи, глазок, смотри, другой,
Слушай сказку, мой родной,
Спи, закрывши глазки,
Будем слушать сказки...
Все друзья собрались
Вместе у крылечка:
Кот сибирский - Васька,
И сверчок за печкой.
Скворушки на ветке.
Петух – забияка,
Светит месяц светлый,
Спи, родной вояка.
Вот пришли два зайца –
Сказка начинается.
И волчонок тут, как тут,
Мишка лапушку сосёт,
Все уж сказку нашу ждут,
Нам пора уже заснуть.
Спи, мой казачок, усни,
Угомон тебя возьми.
Месяц улыбается,
Звёздочки смеркаются,
Это значит, очень скоро
Сказка зачинается.
Зеленеет травка
Прямо у окошка,
Сказка начинается –
Вот ещё немножко...
Один глазик не глядит,
А другой закрылся,
Одним - Коля крепко спит,
А другим – забылся.
Воробьишка тут, тук, тук –
Постучал в окошко:
- Скоро ль сказка? Все мы тут
Подождём немножко...
Пчёлка прилетала,
По цветам порхала,
Сладкий мёд сбирала.
Сказку услыхала...
Птицы спят давно в саду,
Рыбки спят давно в пруду,
Спи, вояка милый,
Спи, мой шаловливый.
Спи, сомкнувши глазки,
Станем слушать сказки,
Спи, глазок, засни, другой,
Спи, станичник дорогой.
День совсем кончается,
Ночка начинается,
Вот сомкнулись глазки,
Зачинаем сказки...
БАЙКИ-ПОБАЙКИ
Байки-побайки,
Матери - китайки,
Отцу - сапожки,
Няньке - ленточку,
Бабусе - чепчик,
Дедусе - поясок,
Он повесил на крючок,
А крючочек скрип-скрип,
Казачонок спит, спит…
Наш сыночек, бай-бай, -
Утром будет каравай.
БАЮ-БАЮ, ЩИ ХЛЕБАЮ
Баю-баю, щи хлебаю,
Кашу ем, ещё хочу,
На палати заскочу,
На палатях люди бают,
На печи собаки лают,
На брусу петух поет,
Спать он Леше не дает.
Баю, баюшки, баю, -
Помни, сокол, мать свою.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПРО СОРОКУ
Александр Садков
Вот пою я: баю, бай, -
Ваня, глазки закрывай;
Светлы глазки, закрывай, -
Слушай байки: баю, бай.
Вот сорока прилетела,
На плетень сорока села,
Держит в клюве непростой,
Чудо-ключик золотой…
Даст нам ключик золотой,
Спи, мой мальчик озорной;
Утром будем мы вставать,
Сундучок твой открывать…
Сундучок твой открывать,
Рубашечку доставать,
Праздничную доставать, -
На Ванюшу надевать!
Светлы глазки, закрывай, -
Слушай байки: баю, бай.
Спи, глазок, усни – другой,
Спи, казак мой озорной…
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Светлана Пятова
День прошёл, уснули мышки,
С котята с кошкой спят;
Не грызут бельчата шишки,
Пчёлы в улье не гудят.
Спит усталая синица,
Спит под крышей воробей.
А щенку котлета снится,
Он давно спит у дверей.
Не кричит соседский мальчик,
И не крутит дед усы,
Спит игрушечный твой зайчик,
Еле тикают часы.
Навевает ночь усладу
И в объятье тишины,
Сказку, сон несёт в награду.
Засыпай, малыш и ты.
Я НА РУКАХ КАЧАЮ ДОЧКУ
Светлана Пятова
Я на руках качаю дочку.
Лисёнок маленький, усни!
Пускай приснятся мотылёчки, -
И солнца яркие лучи.
Пусть ветерок ласкает нежно,
Касаясь золота волос.
И аромат ночи неспешно
Уносит в мир цветущих роз.
Пускай постелью голубою -
Укроет месяц твой покой.
Заглянет сказка и с любовью
Поманит нежно за собой.
Пускай несёт на крыльях ночи
Твой сон в счастливую страну,
Сомкнут ажур ресничек очи -
Откроют только поутру.
Ирий (рай)
Звёзды мерцают в небесной дали,
Ты, мой сыночек, на них посмотри.
Звёзды – глаза наших предков родных.
Нужно пример тебе брать только с них.
Ирий ждёт славных донских казаков.
К смерти достойной всегда будь готов.
Кто за Отечество жизнь положил,
Тот путь себе в мир святой проложил.
Смерти не бойся в бою, мой сынок,
Только от смелых людей в жизни толк.
Предки с небес на нас строго глядят.
Слабых людей в Ирий брать не хотят.
Ты, мой сыночек, будь сильным всегда.
Предки тебя защитят от врага.
Ирий к себе только смелых берёт.
Путь к нему слабый казак не найдёт.
Степь завернулась в белёсый туман.
Дремлет старинный высокий курган.
Звёзды сияют, мерцают с небес.
Спит убаюканный за Доном лес.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Моя девочка, крошка моя!
Ничего не случилось с папой.
Видишь, больше не плачу я.
Месяц ходит по синему небу,
Ветер плачет в холодной трубе.
Спи спокойно, никто здесь не был.
Спи, всё это приснилось тебе...
Котик вон умывается лапкой;
Скоро будет, наверно, светать.
Ничего не случилось с папкой,
Папка просто пошёл погулять.
Спи спокойно, любимая крошка,
Моя девочка, моя дочь!
Подрастёшь, поумнеешь немножко
И поймёшь эту страшную ночь.
Ничего не случилось с папой.
Видишь, больше не плачу я.
Спи, малютка, не надо плакать,
Моя девочка, крошка моя!
Совершенным особенными, но всё же, родственными, - по исполнительской практике, являются колыбельные сказки. Этому направлению в фольклоре будет уделено особое внимание в следующей статье. В качестве примера, приведём здесь колыбельную сказку «Город РАдости» Александра Садкова.
- Мама, расскажи мне колыбельную сказку перед сном, - попросила маленькая девочка Лада, крепко прижимая к себе свою любимую куклу Катю. Мама Надежда погладила свою дорогую дочку по головке, укрыла её теплее одеялом, и начала негромко рассказывать свою очередную сказку, которую тут же, находу, неспешно как-то само-собою и сочинялась...
- Спи, усни, моя Ладушка. Мы пойдём с тобой в сказку, через лес дремучий по камешкам, которые набросал специально для нас мальчик - с пальчик... Крепко взялись мы с тобой за руки и вот идём по лесной дорожке, не широкой, не узкой стёжке. На ветвях поют удивительные птички, они не пугаются нас; всё дальше и дальше уходим мы от шумного города в поисках города радости, где уже обустроился наш любимый герой, мальчик - с пальчик.
Приветливо кивают нам в пути цветы лесные: ландыши, колокольчики, гвоздики и ромашки. Вот и солнечная полянка, где весело цветут красные тюльпаны!.. По всем приметам уже видно, что близко этот сказочный город радости; вот и дикая роза не царапает рук своими колючками, которые все до единой превратились в цветы, и на этих благоухающих цветах восседают, словно на троне, деловитые пчёлки и пушистые шмели. - Жжжж, - жужжат они хлопотливо. Скоро начнёт вечереть, надо торопиться набрать душистого мёда, и отнести в свои восковые кельи сладкий нектар, пока Солнце не закатилось...
Как удивительно здесь поют весёлые птахи небесные; здесь не прокричит ворона, сова или птица-вещунья... Не пролетит здесь над высокими соснами косматая ведьма в своей ступе, с метлой в костлявой руке. Не свищет здесь Соловей-разбойник и Змей Горыныч с огненной пастью, не пробежит серый волк, не пройдёт косолапый Мишка. В этом сказочном лесу им нет места...
Засыпай спокойно, моя милая Ладушка, вот уж твоя Катенька засыпает, - далеко-далеко убегают твои красивые голубенькие глазки...
Солнышко закатывается по зореньке шелковистой - на своей сверкающей колеснице, в свой сказочный Город РАдости. Колёса его не скрипят, но мелодично позвякивают, словно маленькие серебряные колокольчики. Множество сверкает на той солнечной колеснице камней самоцветных...
Вот уже и показался на опушке леса этот удивительный Солнечный город с многоцветными вратами, подобно радуге, а за этими радужными вратами сверкают дворцы, словно Северное Сиянье... Из окон дворцов выглядывают улыбающиеся, добрые лица; они приветливо машут нам разноцветными гирляндами, диковинными фонариками и цветными флажками...
Вот мы и во дворце Города РАдости... Спи крепко, моя дочурка, теперь у нас будет много-много радости!..
Продолжение следует
Вот, нашёл статью на одном сайте, думаю будет "интересно" всем её прочитать. Слов нет...
Со времен Ермолова сатанинская политика России в отношении чеченцев практически не изменилась, - тот же непрекращающийся геноцид, который в предсмертной агонии все более усиливается.
Если по словам поэта Вяземского П.Н. генерал Ермолов был источником всех бед малочисленных народов Кавказа: «Как черная зараза, губил, ничтожил племена», и если добавить «мемуары» самого убийцы народов: «Я не успокоюсь до тех пор, пока не истреблю до единого чеченца...», то становится ясно о каком кровавом палаче идет речь. Но нашелся другой русский поэт, которого иные нарекают прилагательным «гениальный», который в противоположность Вяземскому заявляет о «злых чеченах». Речь идет, как вы поняли, о М.Ю. Лермонтове.
Если у А.С. Пушкина в «Кавказском пленнике», в черкесской песне «чеченец ходит за рекой», то у Лермонтова в «Казачьей колыбельной»: «Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал». При этом Лермонтов забывает уточнить, что он, чечен, вовсе «не ходит» и «не ползет» на Рязань или Казань, на Волгу или Обь. А если по роковым стечениям обстоятельств Ибрагиму из «Угрюм-реки» пришлось быть на реке Лене, то ясно видим, как «по-русски» с ним обошелся Прохор Петрович. В этом вся суть духовности русской «сильной» личности и ее политики по отношению к лицам кавказской национальности.
А.С. Пушкин тем и выше, ибо понимает, что созданное Богом право на этническую Родину чеченцев не отнять. В двух строках выразил Пушкин образ легендарного героя национально-освободительной войны Бей-Булата Таймиева: «Вот впечатления, настоящие, восточные… Славный Бей-Булат - гроза Кавказа!» Положительный штрих в образе героя смешан с потаенной иронией, - довесок «гроза» глушит положительное «славный». Скажи он больше или положительнее, может эти строки до нас не дошли бы, «чаши весов равны» - и для положительного образа и для царской цензуры.
Но такой образ не устраивал «политиков», пришедших позже, - им нужен был образ не «славного чечена», а «злого чечена», что и находим у М.Ю. Лермонтова. По оценке ГИ. Гилипсона: «доставили русской литературе несколько «блестящих» страниц Лермонтова, но «успеху общего дела не помогли», а «успех» ожидали в 1840-ом под Гехами. Классик русской литературы, поднимая дух убийц чеченского народа, принимал участие в карательной экспедиции генерала Галафеева, любуясь истреблением народа:
Мы любовалися на них,
Без кровожадного волненья,
Как на трагический балет...»
(Поэма «Валерик»)
Ладно, с чеченцами, а как же быть с чувством сострадания к своему русскому народу:
Стояли усачи седые...
И тихо плакали... потом
Его останки боевые
Накрыли бережно плащом.
И понесли. Тоской томимый
Им вслед смотрел я недвижимый.
Меж тем, товарищей, друзей
Со вздохом возле называли;
Но не нашел в душе моей
Я сожаленья, ни печали».
Вернемся под Гехи, где на всю катушку шла прорубка второй просеки, а при первой (1818 г.), точнее будет сказано порубки народа от Гойт до Ассы, из 90 аулов и хуторов осталось лишь 3. В окрестностях Гехов и Валерика много памятных мест после сражения, братских могил.
Лермонтов, по свидетельству чеченца, участника сражения К.Х. Мамацева, едва начался штурм, бросив орудие, верхом на белом коне, исчез за завалами... (М.Ю. Лермонтов т. 1, стр. 689). Отсюда можем сделать вывод: у поэта были свои интересы на войне, - ему необходимо было создать для истории образ врага «злого чечена» и этим перекрыть образ карателя, покорителя, убийцы народа, затмить важность национально-освободительной войны, думая:
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!., небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он. Зачем?»
Россия войной насаждала свою «культуру», которая кроме «водки и разложения личности» ничего не могла дать взамен, а народ чеченский свою свободу ценит больше чем жизнь и чьим девизом «Свобода или смерть» сказано все, и добавить нечего… Но обещанный бой состоялся:
Нам был обещан бой жестокий,
Из гор Ичкерии далекой...
Уже в Чечню на бранный зов,
Толпы стекались удальцов»...
А за удальцами шла постоянная охота, и возглавлял ее сам Лермонтов «для успеха общего дела», и при первой возможности «сеятели добра и культуры» отрезали головы чеченцев и ставили на частокол в зоне укрепления, или были походные виселицы, где на всем пути сопровождали «изобретателя» Ермолова: «...наступив ногой на спину тела, с двух ударов отсек голову... и откатил ее ногою... Как охотник над убитым зверем, собрались над телами Хаджи-Мурата и его людей... и весело разговаривая, торжествовали свою победу...»
(Л.Н. Толстой «Хаджи-Мурат»).
Вот такую культуру и насаждала царская Россия, русские, которые для чеченцев оставались дикарями: все, что было свято и неприемлемо для вайнахов, у колонизаторов было нормой их быта (глумление над погибшими, продажа трупов, брать женщин и детей в плен заложниками и т.д.). К примеру, один из «гуманных» эпизодов позднего времени: на окраине села Валерик есть место, где убит Висита Анзоров, скрывавшийся вместе со своим десятилетним сыном Ахмадом в 1944 году. У Виситы советские солдаты отрезали голову и взяли в плен сынишку. Солдаты принесли голову Виситы к мечети села Шалажи и на площади перед мечетью, стали играть в «футбол», используя голову вместо мяча, а сынишка с диким криком «дада, дада» (отец, отец) бегал за головой отца.
(У вайнахов лучшие образы обычаев: см. Топонимия Чечни: - в спину не стреляли, на поле боя погибших не оставляли, и, если приходилось убивать «кровника» то наносили один смертельный удар, добить вторым ударом не допускалось, и жертву охраняли пока не заберут родственники убитого.) Лермонтовский «Валерик» повторился в 1996 году, в июне: снова на окраине Гехов и Валерика российские солдаты наводили «конституционный порядок», и через 156 лет вновь ожила та же картина войны, те же лица, только фамилии другие. Каратели не щадили ни своих, ни чужих и понесли, как всегда, большие потери: 2 генерала, 4 полковника, 840 солдат и офицеров, 47 бронеединиц и 2 вертолета. За эту «кучу гадости» чеченцы понесли потери: - 8 муджахидов! И, тем не менее, потери для нас огромны. Дала гIазот къобал дойла цера!
А Лермонтов в своих стихах, видимо не зря вопрошал:
Как месту этому названье?
Он отвечал мне «Хьо Валарг ю!»
«Чтоб ты сдох!» - у чеченца другого ответа и быть не могло! В чеченском языке есть устойчивые словосочетания в форме проклятия. В критической ситуации, когда домогают вопросами, отвечают: «Хьо валарг, хьо экхорг, хьо весторг» и т.д. Проклятье заняло свое место в творчестве поэта Лермонтова, где создавался образ «злого чечена» по госзаказу царской агентуры. В поэме «Мцыри»:
Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал.
Ребенка пленного он вез...
Да, русский генерал Ермолов, взявший в плен «ребенка лет шести из Дады-Юрта», и бросивший на полпути «где мучительный недуг» развил в ребенке могучий дух». Вот с этим духом идет война в Чечне и сегодня. Беря в плен детей, русские генералы делали исследования, вернее опыты: - кем они вырастали, были ли одаренные, и в чем они могли себя проявить. Они выбивая из них дух свободы, дух могучий, и вырастали Александры Чеченские, Петры Захаровы, Боты Шамурзаевы и много других, чьи фамилии под «грифом секретности» и в наши дни.
В Москве раздаривались дети, плененные в 1994-96 гг. и вывезенные из Чечни (см. передача с Измайловым). Характеризуя военных, говорят «прошел горячие точки» и Чечню, что означает: сжигал дома мирных жителей, убивая стариков, женщин и детей, грабил и т.д., а в понятии Куликовых, Степашиных - это больше чем герой!
«Сатана - руссизм!» (по Дени Баксану) - пока ваша политика не изменится по отношению к вайнахам, у нас не переведутся Байсангуры, Шамили и Джохары, да будут святы их имена!»
Все, что не от Всевышнего и против Него, заканчивается трагической участью российской. Так будет всегда, инша Аллах!
Заканчиваю словами поэта Марка Шехтера:
Я Вам, Лермонтов, не верю,
Будто среди скал,
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал...