Долго думала, писать об этом или не писать в открытой записи, и все-таки решила, что нужно. Как мне помогли осознать необходимость обратиться за помощью, так, возможно, я тоже кому-то помогу.
"Ты чего такая грустная?"
"Ой, и не спрашивай, у меня депрессия!"
Из-за расплывчатости симптоматики и, как это ни грустно, медицинского невежества, депрессией называется все, что угодно, но часто настоящее заболевание остается незамеченным. Человек может мучиться годами, или периодически, как в запой, падая в эту яму, но не понимать, что с ним происходит.
Поясняю: депрессия - это аффективное расстройство психики, которое лечится специальными врачами - психиатрами. Обращение к психологу у меня проблем не вызывало давно - это специалист, который поможет разобраться в сложной ситуации, но психолог работает со здоровыми в целом людьми. А психиатр - это врач для настоящих больных, как я считала. Для тех, кто сидит в желтом доме, видит шмыгающих собак и чертей. Страх оказаться среди таких больных - не физически оказаться, а быть социально к ним приписанной - сидел где-то глубоко и усугублял ситуацию. Запрут, запрут, как Иванушку Бездомного, твердил внутренний страх, будут психом называть. Накладываясь на неадекватность депрессивного состояния, этот страх мешал даже подумать об обращении к психиатру. Почему на этом остановилась отдельно? Потому что мой личный опыт проживания депрессий - не один год, не два и даже не пять. Впрочем, по порядку.
"Наши представления о психических болезнях всегда были пессимистичными. Люди уверены, что от них нельзя избавиться, однако девять из десяти покидают нашу больницу здоровыми и счастливыми", - говорит один из врачей в фильме Стивена Фрая "The Secret Life of the Manic Depressive". Другой врач в этом же фильме сравнивает заболевание с астмой - его нельзя вылечить совсем, но можно уменьшить количество и интенсивность приступов.
Много лет я периодически впадала в ужасное состояние, которое адекватно оценить не могла. Оно могло длиться несколько дней, а иногда растягивалось на месяцы. Со стороны я просто выглядела более заторможенной, часто плакала без причин, или была более тревожной и нервной. Изнутри я чувствовала сначала усталость, потом тоску, потом пропадали по очереди все желания, я переставала справляться с элементарной работой, от этого впадала в панику. Я не могла понять, почему я не успеваю ничего, почему мне так тяжело, я чувствовала себя неудачницей, обманщицей, абсолютным ничтожеством. До определенного времени мне удавалось как-то переждать это время и выкарабкаться из черноты. Но каждая новая депрессивная фаза протекала все тяжелее. Окружающий мир терял краски, еда - вкус, в надежде дать хоть что-то вкусовым рецепторам и мозгу, желающему счастья, я ела в огромных количествах сладкое, но легче не становилось. Мне с большим трудом давалось элементарная домашняя работа - вымыть пол представлялось подвигом, уборка пыли или смена кошачьего наполнителя представлялись неимоверно трудной задачей. Я не говорю уже о работе, которой я могла бы зарабатывать - уходила способность выполнять даже простые задачи, на двадцатиминутную работу я тратила от двух-трех часов до нескольких дней (в тех случаях, когда не могла себя заставить за нее взяться вообще).
В этом году я поняла, что деградирую интеллектуально, впервые то, чем я гордилась всегда - мой ум и способность ясно мыслить - внезапно исчезли. С огромным трудом я подбирала слова для простейших мыслей, в голове не задерживалась никакая информация, я перестала понимать слова в процессе чтения, само чтение давалось с трудом. Я не могла вспомнить не только давние события, но и мысли пятиминутной давности, я не помнила, кому и что говорила, и кто и что говорил мне. Все, что я могла - сидеть у стенки и тупо смотреть сериалы, причем сейчас я не могу даже вспомнить, что я тогда смотрела (кроме пары фильмов, которые, видимо, пришлись на периоды просветлений). Будучи неадекватной, я посчитала эти признаки, наряду со всеми прочими, признаком того, что я обременяю эту землю, и мне пора. Я составила план, как и что сделать, написала завещание. Меня останавливала только мысль о близких.
Я должна сказать, что это не первый случай, когда я думала о смерти с такой навязчивостью и решительностью, скрывая при этом мысли от окружающих. В 2009 году в середине июля у меня был острый период, который длился недели две, на фоне болей в спине зрела твердая уверенность, что я должна уйти. При этом я активно работала, где-то даже шутила, общалась с людьми, и только один раз это прорвалось наружу в подзамочной записи ЖЖ. Спас меня в тот раз откровенный разговор с Мишей, за что ему огромное спасибо. Кстати, мы так привыкли бросаться словами, не вкладывая в их истинного смысла, что за многократно сказанным "все так плохо, что жить не хочется" иногда можем не заметить настоящее нежелание, а не простой выпуск пара.
Вернусь к последнему опыту. Близкие ничего не подозревали - я им не рассказывала, ощущая себя ничтожеством и мучаясь чувством вины за все, что делала, а в особенности за то, чего не делала, хотя должна была делать. Я считала себя слабой и безвольной, какой-то дефективной, раз не могу взять себя в руки. Иногда мне становилось совсем невыносимо, и отголоски этого просачивались в ЖЖ для узкой группы близких. Я по-прежнему считала, что справлюсь сама, но все больше хотелось просто незаметно исчезнуть. В этой молчаливости страданий - один из признаков расстройства: мне было невыносимо стыдно за себя, за свою слабость, тупость, никчемность, невыполнение обязательств, за внезапные слезы, которые я расценивала как жалость к себе. В самый острый период, на пике депрессии, я испытывала глубочайшее омерзение к себе: и внешний, и внутренний мир представлялся мне миром скользкой жабы или таракана, чего-то мерзкого и до того неприятного, что мне было мучительно больно не только смотреть в зеркало, но и видеть свои руки или ноги, например. Я закрывала глаза, только чтобы не встречаться с собой, но это было невозможно, потому что я продолжала себя чувствовать. Мне не хотелось, чтобы хоть кто-то узнал о том, насколько я отвратительна. По утрам я не хотела просыпаться, потому что не видела, зачем это надо делать, ведь у меня нет будущего. К вечеру мне почти всегда становилось немного легче, и я думала: ну вот завтра, в таком случае, я, наверное, смогу поменять наполнитель в лотках. Но наступало завтра, и энергии менять наполнитель у меня уже не было, как будто сон не давал отдыха, а выматывал дополнительно.
К счастью, еще в начале этого периода (длился он больше полугода) мне порекомендовали обратиться к телесно-ориентрованному терапевту, и физические упражнения постепенно сгладили остроту этой фазы. Отпуск, проведенный у моря, тоже немного взбодрил, хотя умственные способности и психика по-прежнему были расшатаны. В день перед отъездом из Одессы я поняла, что ничего не прошло, и меня накрыло по новой.
Зато благодаря подготовительным шагам в виде пары бесед с психологами, физическим упражнениям, поездке к морю в компании людей, которым я доверяю, а также - как это ни глупо - другому слову для обозначения психиатра (психоневролог) у меня впервые за много лет самостоятельной борьбы с депрессией появилась твердая уверенность в том, что нужно обратиться к врачу. Кроме того, я видела, что моим близким нестабильность моего состояния и то, что они ничего не могут сделать, приносит дополнительные страдания.
Результатом обращения к врачу стал диагноз "биполярное расстройство II типа в депрессивной фазе (что в советской медицине называлось МДП)". Суть именно этого типа аффективного расстройства в том, что психика периодически находится либо в фазе депрессии, либо в фазе гипомании (высокая активность, снижение потребности в сне, постоянно приподнятое настроение, высокая работоспособность), либо - слава богу, бывает и такое - в нормальном состоянии. Для меня было шоком узнать именно этот диагноз, я думала, у меня клиническая депрессия (другой тип аффективного расстройства). Я боялась, что придумала себе симптомы болезни, потому что была увлечена Джереми Бреттом, страдавшим от БАР, правда, I типа. Я сомневалась в диагнозе даже во время лечения в стационаре, куда мне настоятельно рекомендовали обратиться. Однако сейчас, оканчивая лечение, я вижу, что врачи (а диагностировали меня последовательно три врача, не один) были правы.
К стационару я морально готовилась, в первую очередь посмотрев фильм Стивена Фрая "The Secret Life of the Manic Depressive", и он еще больше укрепил меня в желании вылечиться. Особенно впечатлила в этом фильме девушка, которая хотела стать писательницей, но не могла написать ни строчки. Она сказала психотерапевту: "Можно подумать, что человек, находящий в депрессии, может писать о ней. Это не так: человек, находящийся в депрессии, не может писать вообще ни о чем". Именно страх того, что я никогда больше ничего не создам, а память и способность мыслить ко мне не вернутся, если я не буду лечиться, помог мне перебороть другой страх.
Я ужасно боялась стационара, причем, чего конкретно я там боюсь, объяснить не могла, мне просто было страшно. Оказалось, что стационар при МНИИП Росздрава - это не страшно, врачи действительно знают свое дело и хотят помочь. Я видела других пациентов - нормальные люди, такие же, как я, хотя колебания в их настроениях я тоже замечала, кто-то из них находился в стационаре не в первый раз, и это меня почему-то успокоило, показалось похожим на профилактическую чистку. Первую неделю, при подборе терапии, было тяжело (большинство противотревожных препаратов снижают давление), но какой был кайф после капельницы вдруг почувствовать мир цветным и добым ко мне, а голову - внезапно ясной! Помимо лекарств и режима, мне назначили беседы с психотерапевтом, которые также сыграли в лечении не последнюю роль. Находясь в больнице, я обрабатывала давно отложенные фотографии, в своем темпе, не стараясь куда-то успеть и кому-то что-то доказать. Сходила на занятие в группу арт-терапии, рисовала. Посетила пару раз тренажерный зал. В процессе подбора лекарственной терапии мне меняли препарат и дозировки, показательным для меня стала смена лекарства после того, как мне было очень хорошо - так хорошо, что мне хотелось чуть ли не летать. Потом я поняла, что это могло стать началом противоположной фазы, и правильно, что я выбрала стационарное лечение, в домашних условиях я посчитала бы этот признак выздоровлением, а это совсем не так.
Первыми вернулись интеллектуальные функции организма, я стала читать и понимать, что читаю. Сразу после возвращения из больницы я смогла без труда взяться за английский на LiguaLeo. Следующим стало возвращение желания жить в чистоте, и я постепенно начала приводить квартиру в порядок. Мне захотелось вкусной еды, и я снова стала готовить, чувствуя запахи и вкусы. Некоторые функции организма все еще восстанавливаются, например, в потенциально стрессовой ситуации у меня все-таки еще непроизвольно дрожат руки и пластика становится несколько деревянной - многолетние мышечные зажимы демонстрируют свою готовность отреагировать на стресс так, как умеют. Остается пока еще гнев, раздражительность, слезливость и снижение самооценки в период ПМС, но это можно просчитать заранее и быть готовой.
После выхода из больницы я еще два с половиной месяца пила антидепрессант, причем дважды наблюдала у себя ухудшение (оба раза из-за стрессовых ситуаций), и врач менял дозировку. После праздников у меня остался из лекарств только нормотимик, чувствую я себя хорошо. Я хочу работать, я довольна собой, я нравлюсь себе в зеркале (внимание - несмотря на значительно увеличившийся вес!), я не считаю себя ничтожеством и - самое главное - я хочу жить. Мне не верится, что произошло чудо, и из овоща, который к тому же чувствует себя гнилым овощем, я стала снова нормальным человеком. Ни в коем случае я не хочу обратно, мне не нравится мрачно и байронически страдать. Может быть, кому-то весело поиграть в страдания, но почувствовать это все изнутри в полной глубине - беспросветность и ужас. Поэтому на шутку "У вас кончается депрессия, продлевать будете?" мне хочется закричать "Нееееет!".
Я рада, что наконец-то, после стольких лет, я и мои близкие знают, что со мной, что от меня можно ждать и как сохранять баланс. Я рада, что преодолела глупый страх социального клейма и выбрала собственное здоровье, а не соответствие чьим-то представлениям о нормальном человеке. Знаю, что сейчас именно этот вид аффективного расстройства считается "модным" - из-за маниакальных симптомов и той работоспособности и свободы, которую они дают, а также из-за всплеска внимания к БАР в Америке, где его диагностируют даже детям. В моем случае приступы мании особого успеха мне не принесли из-за того, что я хваталась сразу за несколько проектов и не могла довести почти ничего до конца, быстро переключая внимание на все новые и новые раздражители. В юности эти приступы принесли мне (и не только мне) не меньше вреда, чем депрессивные фазы, поскольку сочетались с неумеренным потреблением алкоголя.
Психика - такой же уязвимый и нуждающийся во внимании человеческий орган, как и другие, более осязаемые, который, к тому же, влияет на весь организм в целом. Когда заболевает психика, ее нужно лечить так же, как лечат тело - при гриппе или простуде, при переломе или травме, со всей серьезностью и ответственностью. Я не знаю, будут ли у меня еще приступы депрессии или гипомании, или мне удастся сохранить колебания настроений в близости к норме. Но я по крайней мере знаю теперь, с чем имею дело, и это уменьшает шансы обострений процентов на тридцать. Кроме того, близкие знают, что от меня можно ожидать, и могут помочь, если я вдруг потеряю контроль над собой. Фрай спрашивал в своем фильме многих, с кем беседовал, жалеют ли они о том, что родились с этим расстройством? Большинство ответили - нет. И я, несмотря на то, что мне довелось пережить совсем недавно очень тяжелую депрессию, тоже скажу "нет, не жалею", потому что это моя жизнь, и мои чувства, как ужасные, так и прекрасные.
Я написала этот пост не для того, чтобы меня жалели, и не для того, чтобы похвастаться (а вот я как Кэтрин Зета-Джонс!), кроме того, писать в открытой записи такие вещи о себе, не будучи защищенной высоким доходом или знаменитым именем, довольно страшно. Но мне когда-то очень помог фильм Фрая, и чем больше я узнавала историй реальных людей с этим диагнозом, тем легче мне становилось осознать собственные проблемы, примириться с собой и найти решение. Я надеюсь, что этот пост принесет кому-нибудь, хотя бы одному человеку, реальную пользу, позволит почувствовать себя не одиноким, например, или подтолкнет к принятию решения обратиться за помощью. Здоровья вам!
Февральским утром я не смогла встать с кровати. Потом весь день, вечер, ночь и следующим утром. А потом и другим. Со мной случилась депрессия - впервые за три года.
Текст: Людмила Зонхоева
Я была в таком состоянии, что помощь мне нужна была незамедлительно - здесь и сейчас. Те же друзья, которые несли мне таблетки, советовали своих специалистов. Но их минус был в том, что к ним все по записи, и на вопрос, какое ближайшее время, которое они могут мне уделить, я слышала классический ответ: «На следующей неделе в четверг вечером вас устроит?» Не устроит, я не доживу.
У одной из моих коллег мама - психотерапевт, я созвонилась с ней, всё рассказала, и она решила, что мне необходима фармакологическая помощь, сразу дала телефон психиатра и отрекомендовала меня ему. Таким образом, наконец я оказалась на диване у психиатра.
Рассказала всё то, чем я уже с вами поделилась (ну, чуть больше), психиатр перекинул ногу на ногу, задал несколько уточняющих вопросов и сказал, что мне необходима госпитализация. Я с ним согласилась. Врач достал телефон, позвонил заведующей отделением психиатрической больницы, уточнил о наличии места, завершил звонок и ответил мне: «Ну что же, собирайте вещи, завтра в девять утра вас ждут в больнице».
Больница
16 марта 2016 года, среда. Психиатрическая клиническая больница № 3 на Матросской Тишине в Сокольниках. Через забор - следственный изолятор. Жёлтое здание построено в конце XIX века и сразу отдано под психбольницу. Место с историей.
В больницу меня провожал друг-сосед. В платном (моём) отделении высокие потолки с арочными сводами, в коридоре сидит Паша-шизофреник, который через каждые полминуты повторяет: «Да-да-да-да-да» (как-то раз он сказал мне, что мне здесь не место, «это всё какая-то болезнь и большой-большой секрет»).
Завотделением удивлённо переспросила: «Вы на себя составляете договор?» - обычно пациентов кладут родственники или другие близкие. Стоимость «проживания» в сутки в одноместной палате составляет 5 100 руб. Меня положили на две недели.
Меня заселили в седьмую палату, через стенку - пока пустая шестая, мы делим один отсек. Окно открывать нельзя. В палате телевизор, холодильник, свой душ и туалет - больше похоже на номер в очень дешёвом отеле, если бы не камера видеонаблюдения. На улицу выходить нельзя. Совсем нельзя.
У меня забрали нож, ложку, вилку, тарелку, кружку и станок для бритья. В обмен мне выдали полотенца, жидкое мыло и шампунь. Так началась моя новая жизнь.
В нашем платном отделении лежали пациенты разного пола и с разными диагнозами: от невроза до шизофрении. Возраст - от 20 до 75 лет. Первую неделю я с другими не знакомилась: сталкивалась в коридорах и курилке (курить можно было в общем туалете для пациентов, где иногда справляли нужду шизофреники, другие предпочитали свои, в палатах).
Как-то раз ко мне в палату зашел большой мужик в больничной пижаме в клетку, протянул руку и отрекомендовался: «Дима-Колобок». В подтверждение прозвища потряс пузом перед моим лицом. Спросил, что я читаю. «Флобера», - ответила я. «Пифагора?» - переспросил он. Потом Колобок катался по коридорам и орал: «Я король!»
20-летний парень из шестой палаты постучался и спросил: «Это был завтрак? Или ужин? Милая, я во времени потерялся». Оказалось, что он пустился паломничать и добрался из Коми до Адлера автостопом. Поскольку путешествовал он без документов, в Адлере его задержали и вернули родителям, которые решили положить его в больницу.
Познакомилась я с некоторыми своими соседями на сеансе групповой терапии (так называемой предвыпускной, на ней готовят, как жить со своим заболеванием после госпитализации). Шизофреник, который рассказывал байки о том, как в прошлой жизни был светским журналистом. Азербайджанец, попавший туда после ссоры с родителями. Дед с депрессией. Набожная дама с шизофренией, учит детей в воскресной школе рисунку и архитектуре. Студент исторического факультета с социофобией. Парень с ходунками (перелом пятки после падения из окна). Девочка с родовой травмой, пыталась покончить с собой. Девушка с психозом из Петербурга, которая недавно родила, снимает документальное кино. Семейный психолог с расстройством личности.
Ко мне ежедневно заходил психиатр. В силу того, что он молод, я ему не особенно доверяла. Сначала выслушал историю моей жизни и заявил, что я бодро и весело живу. Затем интересовался моим самочувствием. Проблема в том, что мне никак не могли подобрать антидепрессанты: у меня были кошмарные сновидения после вальдоксана и амитриптилина; после миртазапина были скачки настроения и неадекватное восприятие пространства (двери казались более выпуклыми, чем они есть).
Почти каждый день приходила психотерапевт. С ней беседы были более расслабленные, чем с психиатром, не обо мне: «Людмил, а знаете писателя Дмитрия Быкова, которого я бы охарактеризовала как синтоноподобный шизоид?» На один из сеансов она принесла альбом Третьяковской галереи и показала работы Сурикова: «А так рисуют люди авторитарно-напряжённого характера. Эпилептоидный тип личности».
В середине моего «срока» я прошла беседу с завкафедрой психиатрии всей больницы для уточнения диагноза. По факту это экзамен с комиссией из пяти экспертов: на протяжении часа рассказываешь незнакомым людям о том, как тебе плохо, и отвечаешь на их каверзные вопросы вроде: «А вы не терялись в детстве? В магазине, например?» По итогу беседы невропатолог выписала мне фенибут.
В один из последних дней я прошла психологическое обследование. В основном оно направлено на выявление шизофрении: разложите карточки с рисунками по категориям, совместите категории и оставьте всего четыре; назовите общее и различное между двумя вещами. Одна из отличительных черт шизофрении - недостаточная ассоциативная реакция. Идеи и слова, которые должны быть связаны по аналогии в мозгу пациента, не соединяются, и наоборот, соединяются те, которые у нормальных людей совершенно не ассоциируются друг с другом. Но был и простой тест на исследование личности «Нарисуй несуществующее животное».
Я сдала все анализы, прошла ЭКГ и энцефалографию, была у гинеколога, лора, терапевта, окулиста. Мне сделали рентген носовой полости и грудной клетки для того, чтобы вылечить кашель. Меня водили по обследованиям через другие отделения, где общие палаты и процент страшных диагнозов выше, чем в платном. Это было страшно.
Первые двое суток я отсыпалась, потому что мне усиленно давали феназепам и мощную капельницу (что в ней было, я не знаю). За последующие почти 12 дней в больнице я отвечала на срочные звонки по работе, консультировала по почте, отредактировала пару текстов, прочитала около 12 книг и поправилась на три килограмма на плохой еде. В воскресенье, 20 марта, друзья мне принесли краски и бумагу, и в перерывах между чтением я рисовала (телевизор почти не смотрела).
Родителям о том, что я лежу в больнице, я не стала сообщать. Но меня практически ежедневно навещали друзья. С работы прислали букет цветов, а при выписке домой - гигантского картонного кота.
На больнице моё лечение не закончилось: там меня вывели из критического состояния. Ряд препаратов мне придётся принимать на протяжении шести месяцев, плюс должна вестись параллельная работа с психиатром и психотерапевтом. Должно пройти время, чтобы можно было выяснить, выздоровела ли я до конца.
Причины появления депрессии разнообразны. Именно этот факт усложняет диагностику заболевания. Приведем наиболее распространенные предпосылки.
Семейные конфликты. Неприятные ситуации в семье запоминаются на уровне подсознания. Если человек сосредотачивается на проблеме, это приводит к депрессивному состоянию.
Смерть близкого человека. В большинстве случаев смертельные исходы забываются. Но у некоторых людей они вызывают реакцию в виде депрессии, которая может потребовать лечения.
Насилие. Причиной расстройства сознания может стать сексуальное или эмоциональное насилие. Особенно восприимчивы к таким факторам женщины.
Наследственность. У людей есть склонность к депрессивным состояниям. Если от этого заболевания страдали родители или прародители, оно с большей вероятностью может возникнуть у потомков.
Проблемы на работе. Для лечения депрессии в стационар часто обращаются люди, которые испытывают сложности в профессиональной деятельности или общении.
Тяжелое заболевание. Депрессивное состояние может быть вторичным по отношению к основному заболеванию: онкологии, туберкулезу, ВИЧ-инфекции - непосредственно угрожающему жизни.
Алкоголизм. Помощь требуется и пациентам, страдающим от алкогольной зависимости. У таких больных наблюдаются две формы депрессии: хроническая и алкогольная. Первая развивается на фоне событий из жизни, после чего в попытке решить проблему человек начинает употреблять спиртное. Вторая становится ответной реакцией на отказ от алкоголя.
Прием медикаментов. Также к лечению депрессии прибегают люди, у которых она возникла как побочный эффект от приема лекарственных средств.
Фармакологическое лечение депрессии в стационаре
Многие пациенты боятся прибегать к лечению депрессии в условиях стационара. Но в отдельных случаях такой подход к реабилитации становится единственным путем решения проблемы. Кроме того, в частных клиниках создана комфортная обстановка для выздоровления, а подход к больным отличается индивидуальностью.
Стационарное лечение депрессии начинают с подбора медикаментозной терапии. Чтобы назначенные схемы были максимально эффективны, используют два дополняющих друг друга метода: монотерапию и «терапевтическое окно». Антидепрессант пациенту назначают после комплексного обследования. Затем подбирают оптимальную дозировку, которая не вызовет побочных эффектов во время терапии. Такой подход позволяет исключить негативные последствия лечения и сделать воздействие препаратов более направленным.
Другие методы лечения депрессии
Если пациент негативно относится к антидепрессантам, лечение депрессии в стационаре ведется альтернативными методами. Для реабилитации пациентов используют индивидуальную и групповую психотерапию, физиотерапевтические методики, БОС-терапию и другие современные направления.
Лечение депрессии в стационаре специализированного центра ПС Клиника.РФ дает возможность:
Диагностировать состояние пациента с использованием высокоточного оборудования;
Наблюдать пациента у 5–7 врачей: психотерапевта, невролога, психолога, эндокринолога и др.;
Обеспечить контакт врача с членами семьи больного, чтобы проинформировать их о характере заболевания;
Провести сеансы семейной психотерапии, направленные на получение навыков общения с больным.
Помощь больным с депрессивным состоянием в нашей клинике позволит справиться с тяжелой формой заболевания и вернуть утраченное психическое здоровье. А разнообразие лечебных тактик и индивидуальный подход в терапии гарантируют комфортное пребывание в стационаре госпитализированного пациента.
Депрессия в тяжелых формах выражается в нежелании человека выходить из дома, употреблять пищу, в нарушении сна и наличии мыслей о суициде. В таких ситуациях крайне необходимым является лечение депрессии в стационаре.
Специалисты с высокой квалификацией способны обеспечить комплексную реабилитацию пациента, имеющего серьезные проблемы с психоэмоциональным состоянием, наблюдение за пациентом в течение суток и пребывание в комфортных условиях в общей, либо частной палате. Последнее условие имеет принципиальную важность, если речь идёт о людях с тревожно-мнительным состоянием – чужие разговоры о болезнях способствуют появлению чувства страха и паники, что приводит к нарушениям сна и болям в области головы.
Лечение депрессии в Москве осуществляется в комплексе, благодаря чему имеется возможность скорейшего вывода пациента из депрессивного состояния и возврата его к полноценной здоровой жизни.
Фармакологическое лечение депрессии в стационаре
Для того, чтобы обеспечить предельную безопасность терапевтических процедур, используют два метода, хорошо дополняющих друг друга – монотерапия и «терапевтическое окно». После того, как физическое состояние пациента было продиагностировано, осуществляется подборка необходимого препарата, как правило из числа антидепрессантов – это метод монотерапии. После этого происходит определение оптимальной дозировки, которая будет способна оказать максимальное воздействие на проблему с минимальными побочными эффектами – вот что представляет собой «терапевтическое окно». Таким образом, от приема лекарств пациенту станет только лучше.
В случае отрицательного отношения пациента к медикаментозному лечению, специалисты прибегают к альтернативному способу, не предполагающему использование медикаментов.
Психотерапевтическое лечение депрессии
За последние годы, самыми действенными в лечении психологических расстройств являются:
- интерперсональный;
- бихевиоральный;
- экзистенциальный.
Исходя из того, какой характер носит депрессия, и с учётом особенностей пациента осуществляется индивидуальная и групповая терапия. На первом
этапе специалист беседует с пациентом, внушая ему, что проблема решаема, и депрессию победить можно. После того, как будет достигнут результат, в ход идёт групповая терапия, где находясь среди единомышленников, человек формирует в себе новые сценарии поведения, навыки взаимодействия с внешним миром и другими людьми.
Лечение депрессии
В случае, если депрессия угрожает целостности семьи, то рекомендована семейная психотерапия, которая следует за просветительской, психообразовательной работе специалиста с людьми, являющимися близкими родственниками пациента.
Новые практики лечения депрессии в стационаре
- Инструментальая терапия – инновационный, немедикаментозный метод реабилитации.
- Транскраниальная магнитная стимуляция подразумевает воздействие на кору головного мозга и близлежащие структуры с помощью магнитных волн.
- Лазерное облучение крови (процедура осуществляется внутривенно) представляет собой воздействие на венозный поток. Цель – повышение иммунитета, нормализация обмена веществ и улучшение психологического и физического состояния пациента.
- Терапия светом представляет собой борьбу с подавленностью пациента за счёт активного воздействия на циркадные ритмы организма.
Действенность лечения депрессии в Москве будет зависеть от множества факторов, но главным является умение специалиста найти грамотный подход к конкретному пациенту, должным образом мотивировать его на прохождение лечения. Данные задачи наши специалисты выполняют на «отлично».
Тяжелые формы депрессии вылечить очень непросто. Если с легким и умеренным душевным расстройством легко справиться с помощью психотерапии и некоторых медикаментов, то тяжелое депрессивное состояние нуждаются в тщательном контроле со стороны специалистов – психиатров и психотерапевтов.
Вариант, чтобы осуществить постоянное наблюдение за пациентом, всего один: лечение депрессии в стационаре или похожем лечебном учреждении.
Обычная подавленность и апатия еще не означает появление депрессивного состояния и уж тем более не является показанием для обращения к психиатру. Это вполне может быть адекватная реакция на какие-то проблемы в личной жизни, конфликты с окружением, перемену погоды и другие события.
Обычно такие симптомы довольно быстро проходят. Если же подобные мысли долго не прекращаются, пора начинать бить тревогу. Показателями того, что депрессия приобрела тяжелую форму, считаются:
- неспособность человека позаботиться о себе (здесь имеются в виду самые элементарные действия: умывание, причесывание, приготовление еды),
- постоянное нахождение в постели,
- отказ от еды,
- крайне подавленное настроение у больного,
- суицидальные мысли и намерения.
При подобных симптомах человек становится опасен сам для себя. Если у человека диагностирована тяжелая форма заболевания, необходимо лечение в стационаре медицинского учреждения. Только там квалифицированные специалисты смогут подобрать оптимальные лекарственные средства, подходящую форму психотерапии и другие методы лечения.
Главное, что человек постоянно будет находиться под наблюдением медицинского персонала. Особенно это актуально, когда у больного появляются суицидальные мысли.
Какая медицинская помощь может оказываться?
Методов, которые врачи используют в своей работе при преодолении эмоциональных проблем, довольно много , что позволяет выбирать наиболее приемлемый вариант в каждом конкретном случае.
- Самым популярным и известным методом лечения является использование медикаментов . Здесь помочь способны антидепрессанты, ингибиторы, препараты, стабилизирующие настроение (противосудорожные средства и литий), транквилизаторы или анксиолитики. У каждого из этих средств есть риски, возможные осложнения, побочные эффекты, поэтому выбор конкретного лекарства должен осуществляться вместе с доктором.
- Другим важным средством для решения проблемы является психотерапия . Психотерапевтических направлений довольно много: психоанализ, когнитивная и бихевиоральная или поведенческая терапия. Отличаются эти методы самой идеей, а приемы и процедуры могут быть похожими. Определенная клиника или врач могут сочетать терапевтические приемы из различных направлений. Сама форма работы может быть индивидуальной, групповой или семейной.
- При определенных видах заболевания способно помочь светолечение. Особенно оно актуально в зимнее время, когда подавленное состояние развивается на фоне сезонных изменений. Процедура представляет собой нахождение больного под лучами яркого света. Таким способом компенсируется недостаток естественного солнечного света, вызывающий плохое настроение.
- Когда состояние больного настолько тяжело, что он не может принимать лекарственные препараты, на помощь может прийти электросудорожная терапия. При ее применении на мозг человека воздействует электрический ток. Благодаря этому стимулируется выработка в мозге аминокислот, а они в свою очередь запускают синтез молекул медиаторов. Медиаторы как раз и являются регуляторами настроения.
Особенности санаторно-курортного отдыха
Отдельно можно рассмотреть лечение депрессии в санатории. Раньше в психиатрических больницах создавались целые отделения, где лечились люди с такими болезнями. После курса терапии в таком отделении людям рекомендовали закрепить результат в санатории.
Это считалось особенно полезным, когда дома пациента после выписки наверняка ждали бы многочисленные обязанности, хлопоты и заботы. Сейчас такие медицинские заведения содержать нецелесообразно, поскольку их более успешными конкурентами выступают небольшие клиники, где условия содержания пациентов даже лучше, чем в санатории.
Учреждения, занимающиеся исключительно душевными расстройствами, обычно располагаются за городом, где даже чистый воздух во время длительных прогулок способствует выздоровлению. Комфортабельные комнаты, организация досуга гостей, специально разработанное меню и современные диагностические и терапевтические процедуры не сравнятся, конечно, с психиатрическим отделением обычной больницы, где порой можно только усилить негативные проявления.
Санаторное лечение позволяет:
- предотвратить риск появления суицидальных мыслей и поведения,
- обеспечить человека необходимыми условиями для борьбы с душевными проблемами: персонал, диагностические методики, регулярные лечебные процедуры,
- быстро восстановить прежнюю активность человека и вернуть ему радость жизни.
Оптимальный подбор терапевтических методик, достойные условия содержания и соблюдение человеком рекомендаций после выписки из больницы обеспечивают относительно легкий и быстрый выход из депрессии.